Чарлз Лайель

Лайель (Лайелл) (Lyell) Чарлз (1797-1875), английский естествоиспытатель, один из основополжников актуализма в геологии, иностранный член-корреспондент Петербургской АН (1871). В главных трудах. «Основы геологии» (т. 1-3, 1830-33) в противовес теории катастроф развил учение о медленном и непрерывном изменении земной поверхности под влиянием постоянных геологических факторов. Придерживался эволюционной теории Ч. Дарвина .

Лайель Чарльз (1797–1875), английский естествоиспытатель, основоположник актуализма в геологии. Иностранный член-корреспондент Петербургской АН (с 1871 года). В фундаментальном труде «Основы геологии» (т. 1–3, 1830–33) в противовес распространённой в ту эпоху теории катастроф развил учение о медленном и непрерывном изменении земной поверхности под влиянием постоянно действующих геологических факторов. Более трети своей жизни провёл в путешествиях по Европе и Северной Америке. В конце жизни опубликовал работу «Древность человека» с элементами археологии.

Современная иллюстрированная энциклопедия. География. Росмэн-Пресс, М., 2006.

Чарлз Лайель родился 14 ноября 1797 года в графстве Форфар, в Шотландии, в отцовском имении Киннорди. На четвертом году жизни Лайель выучился читать, а на восьмом поступил в школу доктора Дэвиса в городе Рингвуд. В Рингвуде Лайель обучался чтению, письму и грамматике, а на девятом году был переведен в школу доктора Радклиффа в Солсбери, модную по тем временам, где сыновья местных тузов обучались латыни. Проучившись два года в школе Радклиффа, Лайель был переведен в школу доктора Бэли в Мидгерсте.

Расставшись с училищем, Лайель поступил в Оксфордский университет, где изучал право.

В Оксфорде естествознание играло весьма подчиненную роль, однако не было совсем заброшено. Среди прочего читались здесь и лекции по геологии.

Постепенно геология заняла господствующее место в его занятиях. Лайель стал предпринимать целые путешествия с геологической целью. Так, в 1817 году он посетил остров Стаффа, где осматривал Фингалову пещеру, прославленную среди эстетов песнями Оссиана, среди геологов - замечательными базальтовыми столбами, весьма любопытным геологическим явлением.

В 1820 году глазная болезнь заставила его бросить на время юридиче-ские занятия и отправиться с отцом в Рим.

В 1823 году он был избран секретарем Геологического общества.

Он решил написать учебник геологии, обыкновенный компилятивный учебник, краткий свод накопившихся в науке материалов, разумеется, иначе освещенных, чем у предыдущих исследователей.

Оказалось, однако, что написать компиляцию невозможно, а можно и должно сделать нечто большее.

В 1828 году он предпринял со своим приятелем Мурчисоном продолжительную геологическую экскурсию во Францию, Италию и Сицилию .

Главной целью этой экспедиции было ближайшее ознакомление с осадками третичной эпохи. По имеющейся теории, между третичной и современной эпохой был пробел, перерыв. Исследования его совершенно уничтожили прежние воззрения. Сравнивая третичные окаменелости с современными, он сделал вывод, что они представляют одно неразрывное целое: третичные осадки, климат, население незаметно переходят в современные. Ничто не говорит в пользу громадных общих катастроф, разрывающих цепь явлений.

Первый том "Основных начал геологии" Лайеля вышел в свет в 1830 году, второй - в 1832-м, третий - в 1833-м.

Лайель доказал, что огромные колебания в климате могут происходить вследствие изменений в очертании материков и морей, что подобные изменения действительно совершались в течение геологической истории и согласуются с переворотами в климате, о которых свидетельствует та же история.

Деятельность воды как геологического агента впервые выяснена Лайелем в ее настоящем объеме и значении.

Лайель построил историческую геологию - очерк изменений, пережитых земною корой с древнейших времен до настоящего времени. Это было первое подробное изучение и подразделение огромного отдела в истории нашей планеты: схема, установленная Лайелем (эоцен, миоцен и плиоцен), сохранилась и до наших дней с изменениями лишь в деталях.

Книга Лайеля имела огромный успех. В Англии же быстрее всего распространились и были признаны воззрения Лайеля. Для молодых, начинающих ученых его книга явилась настоящим откровением.

В 1834 году Лайель получил от Лондонского королевского общества золотую медаль за "Основные начала геологии", а 24 года спустя оно почтило его своей высшей наградой. В 1848 году он был пожалован в рыцари и с этого момента стал уже не просто Чарлз Лайель, а "сэр" Чарлз Лайель; в 1864 году получил звание баронета. В 1854 году Оксфордский университет избрал его почетным доктором прав, а в 1862 году Парижская академия, забаллотировавшая Лайеля лет пять тому назад, как еретика и нечестивца, сменила гнев на милость и приняла реформатора геологии в качестве члена-корреспондента.

В конце жизни Лайель, не терявший трудоспособности, увлекся совершенно новым для геологов вопросом - о появлении человека на Земле.

Лайель объездил Францию, Германию, Италию в поисках следов древнего человека и написал о результатах своих исследований нашумевшую книгу "Геологические доказательства древности человека".

22 февраля 1875 года Лайель скончался на семьдесят восьмом году жизни. Похоронили его в Вестминстерском аббатстве, с почестями.

141. Значение геологической теории Лайеля в развитии диалектических воззрений на природу

В XVIII - первой половине XIX в. была обстоятельно разработана концепция униформизма (Дж. Геттон, Ч. Лайель, М. В. Ломоносов, К. Гофф и др.). Униформизм выдвигает принцип познаваемости истории Земли и органического мира. Ядром униформизма являлся актуалистический метод, который, по замыслу, его основополжников (прежде всего Ч. Лайеля), должен был стать ключом для познания древних геол процессов. Актуалистический метод предполагал преемственность прошлого и настоящего, тождественность соврх и древних геол процессов. По хар-ру совр геол процессов можно с опр степенью приближения описать закон-сти древних процессов, в том числе и обр-ие горных пород. Пропагандируя всемогущество актуалистического метода, Ч. Лайель писал, что с его помощью человек становится способным “не только исчислять миры, рассеянные за пределами нашего слабого зрения, но даже проследить события бесчисл веков, предшествовавших созданию человека и проникнуть в сокровенные тайны океана или внутренностей земного шара”". Вместе с тем сам Лайель систематически применял актуалистический метод лишь к неживой природе, а в области органических процессов он делал серьезные уступки катастрофизму, допуская возможность актов божественного творения органических форм. В 1830-1833 гг. появился труд Чарльза Лайеля «Основы геологии», который с тех пор стал фундаментом соврой геолй науки. Лайель допускал, что сначала отложился самый нижний слой осадочных пород, и поэтому первыми по времени были окаменевшие формы жизни, находившиеся в этих породах; обычно это были простые морские существа. Все вышележащие слои отложились позднее, и он решил, что формы жизни в этих слоях как бы образуют снизу доверху шкалу восходящей сложности. Однако, в «летописи» окаменелостей набл-ось немало нарушений посл-ти: сложные существа внезапно обнаруживались над или - что еще хуже - под слоями, содержащими окаменелости сравнительно простых существ. Не было встречено ни одного безупр-го набора осадочных пород, кот содержал бы последоват-ое расп-ие каждой формы окаменелостей. На бумаге Лайель создал воображаемую геол колонку, явл и в наши дни жизненно важным инструментом в таких областях, как нефтеразведка. Практически восходящий порядок окаменелостей не сущ-ет. В природе он представлен крайне фрагментарно, и часто слои перепутаны или отс-ют вообще. Однако самое главное было сделано: в науке стало утв-ся мнение об огромных сроках существ- ия мира. Лайель отметил, что условия для непрерывного накопления осадков наименее благоприятны на континентах. Сохранение органических остатков в земных пластах он правильно считал следствием счастливого стечения обстоятельств.

142. Геологическая форма движения, её специфика и соотношение с другими формами движения.

Вопрос о природе объекта геологии в свете учения о формах движения материи возник в начале 30-х годов и совпал с поисками путей выхода из кризиса, в котором оказалась геология в результате крушения контракционной гипотезы. Единство геологического знания, опиравшееся на идею медленного остывания и, соответственно, сжатия (контракции) Земли, было разрушено обнаружением крупных зон растяжения земной коры (рифтовых зон океанских плит); обнаружением радиоактивных источников энергии в ней, препятствующих ее остыванию; выяснением громадной роли в развитии Земли воды и живого вещества. Требовались новые идеи для объяснения этих фактов и объединения данных классической геологии с данными геофизики и геохимии.Несмотря на все недостатки, в 30-х годах сформировалось понимание объекта геологии как целлостной материальной системы со своим особым способом существования, своей специфической формой движения материи, которая получила название “геологической формы движения Земли”, а отдельные процессы, такие, как минералогенез, петрогенез,- ”частные геологические формы движения”. Вместе с тем вопрос о месте геологической формы движения и ее отличии от других форм движения не стоял. Идея геологической формы движения еще не была осознана как научная проблема

Геологическая форма движения включает в себя комплекс физико-химических процессов, связанных с образованием всевозможных минералов, руд и других веществ

в условиях больших температур и давлений.

Одним из главных вопросов, встающих при обосновании геологической формы движения,- это вопрос о ее материальном “носителе”. Одни исследователи считают, что таким носителем должна быть планета, другие- часть планеты, земная кора. Ряд сторонников первой точки зрения поэтому предлагают именовать выделяемую форму движения не геологической, а планетной, или планетарной. Причем некоторые из них (Г.Л.Поспелов и др.) считают геологическую форму движения частным случаем планетарной, тогда как для других (Г.П.Горшкова, М.М.Одинцова и др.) планетарная и геологическая форма- в сущности одно и то же. Другие исследователи (А.А.Каденский, В.А.Апродов и др.) полагают, что геологическая форма движения присуща не всем планетам (например, не присуща Юпитеру и Сатурну), а лишь тем, у которых имеется образование, подобное земной коре. Поэтому они считают, что геологической форме движения должна предшествовать планетарная- как самостоятельная ступень развития природы, Б.М.Кедров относит к ней все процессы неорганической природы в рамках отдельного космического тела- от минералообразования до взаимодействия оболочек планеты, включая взаимодействие между неорганической природой и органической. В этом за ним следуют большинство авторов, выступающих с обоснованием идеи геологической формы движения. В.А.Апродов в своих работах сначала выделял несколько геологических форм движения, затем пришел к выводу, что все они суть виды единой геологической формы движения.

Школ придерживаются разных взглядов на цели философского анализа общества, на саму возможность такого анализа, соответствующего универсальным канонам научности. Однако, признавая неслучайным многообразие взглядов на предмет социальной философии, мы все же не можем принять его как должное, мегитимизировать его. Все дело в том, что, признав социальную философию наукой, мы вынуждаем себя искать...

Возникла в 1837 году, с публикацией " Wissenschaftslehre " Больцано. Однако, с его точки зрения, начало собственно аналитического движения связано со вторым этапом аналитической философии, уже в XX веке - начиная с оккупации Варшавы в 1939, и в нем основную роль Саймонс отводит польской философии в период между двумя мировыми войнами, состоящей из определенной комбинации логического платонизма и...

Характер патриархатной власти. И только в философии эпохи Просвещения принципы интеллектуальной и общественной мизогинии впервые были поставлены под сомнение. 4. “Эпоха разума”. Гендерная проблематика в философии Просвещения: парадоксы либерализации В эпоху Просвещения изменяется расстановка акцентов, основной бинарной оппозиции классической метафизики разум/тело - впервые в истории...

Преподавателем философии или философоведом. Е.В. Косилова расширяет класс философов по призванию. В своей весьма занимательной работе на интересующую нас тему ("Философия: призвание или профессия?") она обращает внимание читателей на латентное, "подковёрное" противостояние двух "лагерей" внутри философского факультета (заметим кстати: речь идёт об институционализированной форме философии, ...

Сто великих научных открытий

Дмитрий Самин

Тайны вселенной

Основные начала геологии

Факт, что Земля имеет свою историю, был признан уже в незапамятные времена: космогонии индусов, египтян, евреев, греков рисуют более или менее грандиозные картины прошлой жизни нашей планеты. Уже в них в сказочной форме содержатся две основные теории, две антитезы, развивавшиеся затем в течение многих веков, пока одна из них не одержала победы над своею соперницей.

Основная идея индийской космогонии - чередование периодов разрушения, уничтожавших земную оболочку и ее население, с периодами покоя и созидания - высказанная еще в гимнах Веды, повторяется в сочинениях Кювье, Эли де Бомона, д"Орбиньи и других. Впрочем, эта идея не только «переживала»; она развивалась и разрасталась по мере накопления геологических знаний. Теории, господствовавшие при выступлении Лайеля на ученое поприще, представляют только вариации на эту древнюю тему.

Но и противоположная идея - идея медленного развития - тоже стара. Овидий излагает в своих «Метаморфозах» воззрения Пифагора, заимствованные последним, в свою очередь у индийских мудрецов, - воззрения, согласно которым ничто не исчезает и не создается в мире вообще и на Земле в частности, но все изменяется и превращается в непрерывном процессе развития.

История геологии - это история попыток облечь эти идеи в научную форму, то есть связать их с реальными явлениями вместо вымышленных.

Гениальный Леонардо де Винчи не признавал катаклизмов, выдвигающих и разрушающих материки, вздымающих горы, истребляющих флору и фауну в мгновение ока. Медленная, но неустанная деятельность воды, атмосферы, ветра приводит, в конце концов, к преобразованию земной поверхности. «Берега растут, подвигаясь в море, рифы и мысы разрушаются, внутренние моря высыхают и превращаются в реки». Горные породы с остатками растений и животных отложились когда-то в воде, деятельность которой, по мнению Леонардо, нужно считать главнейшим геологическим фактором. Он отвергает потоп, будто бы перенесший раковины на вершины гор в то время, когда море покрывало их на десять локтей, «как утверждает тот, кто его мерил», и смеется над «другой сектой невежд», по мнению которых эти раковины образовались действием звезд. В его воззрениях вполне научно сформулирован принцип униформизма, с помощью которого значительно позднее было сооружено здание современной геологии.

Но эти воззрения не имели, да и не могли иметь никакого влияния на современников Леонардо.

Весь этот длинный, охватывающий почти три века (XVI-XVIII), период можно назвать подготовительным периодом геологии. Было доказано: материалы, из которых состоит земная кора, не перемешаны в беспорядке, а расположены более или менее однородными слоями или пластами; окаменелости постоянно сопровождают известные пласты; пласты эти различаются по древности и могут быть классифицированы сообразно своему возрасту.

От этих истин перешли, наконец, и к общим геологическим теориям. В восемнадцатом столетии появляются целых две: нептуническая и вулканическая, или теории Вернера и Геттона.

Вернер, основываясь исключительно на минералогических признаках, дал общую классификацию горных пород, разделив их на первичные, переходные и вторичные. За исключением первичных, все остальные породы - не исключая гранитов и базальтов - отложились одна за другой из первобытного океана, хаотической жидкости - «тепайиит» - содержавшей в растворе всю будущую толщу земной коры. Отложились, конечно, в виде горизонтальных пластов, но с течением времени были взбудоражены, исковерканы, изломаны, приподняты, переворочены вследствие различных причин - главным образом, провалов в подземные пустоты, образовавшиеся между различными слоями еще во время их отложения из первичной хаотической жидкости. Таким образом земная поверхность приняла современную конфигурацию с ее неровностями, морями и материками, горами и долинами.

Теория Вернера представляет собой первую попытку облечь в научную форму древнюю идею катастрофизма. Она проводит резкую грань между прошлым и настоящим нашей планеты.

В свою очередь и униформизм нашел защитника в лице шотландца Геттона, теория которого была названа плутонической, или вулканической, так как признавала подземный огонь одним из важнейших геологических деятелей.

Не из первичной хаотической жидкости и не сразу отложились породы, составляющие современную земную кору, - учил Геттон, - они представляют итог многочисленных последовательных процессов. Были материки, которые разрушались действием вод; продукты этого разрушения отлагались на дне океанов; снова вздымались в виде материков действием подземного огня и снова разрушались и размывались... Современные толщи слоистых пород - от самых древних до новейших - вовсе не первичный осадок: все это производные, позднейшие образования, результаты многократных вспучиваний и разрушений земной коры. Силы, действовавшие при этом, продолжают и ныне действовать, разницы между прошлым и настоящим нет; в истории мира неизвестно начала, не видно конца; настоящее - только момент в бесконечном и однородном процессе развития вселенной.

В числе участников образования земной коры огромную роль играли, по мнению Геттона, вулканические силы. Он доказал огненное происхождение гранита и высказал мысль, что многие из осадочных водных пород изменились впоследствии под влиянием жара (так называемые метаморфические породы). Это - два важных приобретения, которыми наука обязана шотландскому ученому.

Как общая теория, его учение немногим превосходило вернеровское, - даром что исходило из совершенно противоположного принципа. Основная идея Геттона - единство прежних и нынешних сил природы - совершенно справедлива, но, высказанная в такой общей форме, она не объясняла происходящих в реальности явлений.

Теории Геттона и Вернера возбудили ожесточенную, продолжительную и бесплодную войну нептунистов с вулканистами, окончившуюся к общему удовольствию после того, как самые упорные бойцы обоих лагерей должны были согласиться, что земная кора прошла, так сказать, и огонь, и воду, и что она состоит из огненных (гранит, базальт и др.), водных (песчаники, известняки и пр.) и метаморфических (кристаллические сланцы) пород.

Все сильнее и сильнее сказывалась потребность в общей теории, которая связала бы накапливавшиеся материалы универсальной схемой, давая в то же время ответ на частные, конкретные, определенные вопросы, возникавшие при ближайшем ознакомлении с фактами. Такую теории создал английский ученый Лайель.

Чарлз Лайель (1797-1875) родился в графстве Форфар, в Шотландии, в отцовском имении Киннорди.

На четвертом году жизни Лайель выучился читать, а на восьмом поступил в школу доктора Дэвиса в городе Рингвуд. На девятом году его перевели в школу доктора Радклиффа в Солсбери - модную школу, где сыновья местных влиятельных людей обучались латыни. Проучившись два года в школе Радклиффа, Лайель был переведен в школу доктора Бэли в Мидгерсте. Это училище резко отличалось от предыдущих - оно не имело такого семейного, домашнего характера.

Расставшись с училищем, Лайель поступил в Оксфордский университет. Мало-помалу геология заняла господствующее место в его занятиях. Он стал предпринимать целые путешествия с геологической целью. Так, в 1817 году он посетил остров Стаффа, где осматривал Фингалову пещеру, прославленную среди эстетов песнями Оссиана, среди геологов - замечательными базальтовыми столбами, весьма любопытным геологическим явлением. В следующем году он ездил с отцом, матерью и двумя сестрами во Францию, Швейцарию и Италию.

Пять-шесть лет после окончания курса в Оксфорде Лайель беспрестанно совершал поездки по Англии и материку, имея возможность проверить и закрепить собственным наблюдением сведения, почерпнутые из книг. Много почерпнул Лайель в личном общении с наиболее выдающимися геологами Европы. Наконец, осмотр коллекций и музеев служил хорошим дополнением к материалу, почерпнутому в книгах, в поле и в беседах с учеными.

В 1822 году Лайель предпринял поездку в Винчелзи - местность, весьма интересную в геологическом отношении, так как здесь он мог наблюдать обширное пространство суши, сравнительно недавно освободившейся из-под моря.

В 1823 году он предпринял экскурсию в Суссекс и на остров Уайт, где изучил отношения некоторых слоев, остававшиеся до тех пор неясными. Следующий год Лайель посвящает геологическим экскурсиям по Англии.

Довольно скоро в одном из журналов появилась его статья, в которой он излагает свое кредо, основную идею своих дальнейших работ.

Но Лайель еще не оценил всех трудностей предстоявшей ему работы Он думал, что его роль будет ограничена, главным образом, ролью компилятора. Он решил написать учебник геологии, обыкновенный компилятивный учебник, краткий свод накопившихся в науке материалов, разумеется, иначе освещенных, чем у предыдущих исследователей. Оказалось, однако, что написать компиляцию невозможно, а можно и должно сделать нечто большее.

В 1828 году он предпринял со своим приятелем Мурчисоном продолжительную геологическую экскурсию во Францию, Италию и Сицилию.

Главной целью этой экспедиции было ближайшее ознакомление с осадками третичной эпохи. По имеющейся теории между третичной и современной эпохой был пробел, перерыв. «Ход событий изменился», старый мир погиб, уничтоженный какой-нибудь катастрофой, и воздвигся новый.

Прежние экскурсии Лайеля заставили его усомниться в справедливости этих заключений; теперь же он решился проверить свои сомнения, изучив третичные осадки на всем протяжении от Франции до Сицилии.

Исследования его совершенно уничтожили прежние воззрения. Сравнивая третичные окаменелости с современными, он сделал вывод, что они представляют одно неразрывное целое: третичные осадки, климат, население незаметно переходят в современные. Ничто не говорит в пользу громадных общих катастроф, разрывающих цепь явлений; напротив, все свидетельствует о медленном непрерывном и однородном процессе развития.

Понятно, какое громадное значение имели эти выводы для теории униформизма. Катастрофисты теряли свою главную опору: существование резкого перерыва между настоящим и прошлым.

Первый том «Основных начал геологии» Лайеля вышел в свет в 1830 году, второй - в 1832-м, третий - в 1833-м.

Трудно определить в нескольких словах значение этой книги. Оно не укладывается в краткую формулу, не выражается в ярких открытиях. Вся его книга в целом представляет открытие. В книге Лайеля деятельность современных сил природы впервые явилась в своем настоящем свете. Он показал, что, во-первых, работа этих «слабых» агентов приводит в действительности к колоссальным результатам, продолжаясь в течение неопределенного времени, и, во-вторых, что она действительно продолжается в течение неопределенного времени, незаметно сливаясь с прошлым. Изучению современных сил посвящены первый и второй тома «Основных начал».

Теория метаморфизма, зародыш которой мы находим у Геттона, была разработана Лайелем и приведена в связь с его общей системой. Среди горных пород, составляющих земную кору, видную роль играют толщи кристаллических сланцев, обнаруживающих признаки огненной (кристаллическое слоение) и водяной (слоистость) работ. Согласно теории Лайеля, «возраст каждой метаморфической формации бывает двоякий: сначала мы должны сообразить период, когда она появилась как водяной осадок в виде ила, песка, мергеля или известняка, а потом - определить время, когда она получила кристаллическое строение.

Сообразно с этим определением один и тот же пласт может быть весьма древний относительно времени своего осаждения и новый относительно того периода, в который он получил метаморфический характер». И в этом случае нет надобности приписывать прежде действовавшим силам особую энергию не в пример нынешней спокойной эпохе. Осадочные породы издревле и теперь менялись и меняются под влиянием плутонических агентов одинаковой напряженности. Но древние отложения дольше подвергались влиянию этих агентов, оттого и изменились сильнее. На первый взгляд эти сильные изменения кажутся результатом столь же сильных причин; однако детальное изучение обнаруживает в них только итог большого числа действий, таких же, как нынешние.

Наконец, не менее полно и основательно исследовал Лайель вопрос о роли органических агентов в истории земной коры. Он уничтожил прежнее мнение о перерывах в истории органического мира - об уничтожении и возникновении целых фаун и флор, - доказав (для третичной эпохи), что при более тщательном исследовании мы открываем и здесь постепенность развития, гармонирующую с постепенным преобразованием неорганической среды.

Система Лайеля положила начало геологии как строгой индуктивной науке. Метод его был воспринят в силу своей внутренней необходимости. Физическая геология, поставленная им на твердую почву, продолжала развиваться с поразительной быстротой. Чем глубже и тщательнее исследовали современные явления, тем ярче освещалась история земной коры, что, конечно, подстегивало исследователей. Во Франции, в Германии старые теории еще держались более или менее искусственно влиянием академических ученых, но наряду с ними развивалось и новое направление. В 50-60-х годах теория униформизма завоевала господство повсюду.

Геология ушла далеко со времени первого издания «Основных начал». Но можно сказать одно: наука устремилась по пути, проложенному Лайелем.

ЛАЙЕЛЬ, ЧАРЛЗ (Lyell, Charles) (1797–1875), английский геолог. Родился в Киннорди (Шотландия) 14 ноября 1797. Обучался в 1816–1819 в Эксетер-колледже Оксфордского университета, где получил степень бакалавра. В Оксфорде заинтересовался геологией и посещал лекции профессора геологии и минералогии Уильяма Бакленда (1784–1856). По желанию отца изучал юриспруденцию. С 1823 Лайель – секретарь Геологического общества. В 1824 совершил геологические поездки с профессором Луи-Констаном Прево (1787–1856) в Бристоль и Лендс-Энд и с Баклендом – в Шотландию. В 1825 возобновил занятия юриспруденцией в «Линкольнз Инн», занялся адвокатской практикой. В 1826 Лайель был избран членом Королевского общества. Два года спустя целиком посвятил себя геологии. В 1830–1833 вышел в свет его трехтомный труд Основы геологии (Principles of Geology ), выдержавший 12 изданий. В 1832 Лайель был назначен профессором геологии Кингз-колледжа Лондонского университета, в 1834 избран президентом Геологического общества в Лондоне. Ученый проводил геологические изыскания в Швейцарии, Германии и Шотландии, в 1841–1842 четырежды посетил Северную Америку. В Бостоне прочитал первый цикл лекций по геологии. В 1842 и 1852 вместе с Дж.Доусоном провел полевые исследования в Новой Шотландии (Канада), во время которых было сделано эпохальное открытие ископаемых остатков организмов каменноугольного периода.

В Основах геологии Лайель показал, что современные геологические процессы по сути не отличаются от тех, которые происходили на Земле в прошлом (принцип актуализма). Книга оказала сильнейшее влияние на биологические представления; ранние наблюдения Чарлза Дарвина были сделаны на основе идей Лайеля, который впоследствии активно поддерживал Дарвина. Лайель предложил термин «палеонтология» для обозначения науки об ископаемых организмах, разделил третичную систему на три отдела, которые назвал плиоценом, миоценом и эоценом. В основу современной геологии положил доктрину униформизма, созданную Дж.Геттоном (Хаттоном). В 1864 Лайель стал президентом Британской ассоциации содействия развитию науки. Был награжден золотой медалью Королевского общества. Был членом-корреспондентом Института Франции, а также членом многих академий и научных обществ. Среди основных трудов Лайеля – Введение в геологию (Elements of Geology , 1838); Путешествия и геологические наблюдения в Северной Америке (Travels in North America, with Geological Observations , 1845); Вторая поездка в США (A Second Visit to the United States , 1849); Введение в геологию для студентов (Student"s Elements of Geology , 1871); Геологические доказательства древности человека (The Geological Evidence of the Antiquity of Man , 1836).

Биографический очерк М. А. Энгельгардта

С портретом Лайеля, гравированным в Петербурге К. Адтом

Отец Лайеля. – Первые впечатления. – Любовь к природе. – Школа. – Энтомология. – Гимназия и ее вредное влияние. – Нравы школьников. Драки. – Классицизм. – Воспоминание Лайеля о годах детства .

Чарлз Лайель родился в богатой семье и рос в завидных условиях: в материальном довольстве, в атмосфере науки и литературы. Впрочем, и его дорога была не без ухабов, как увидим ниже; но в общем это все же была гладкая, торная дорога. Отец его, человек любознательный и большой эстет, водил хлеб-соль с литераторами и учеными, занимался не без успеха ботаникой, переводил Данте и напечатал несколько статей о великом итальянском поэте. Небо и плодовитость англосаксонской расы наградили его многочисленным семейством, состоявшим из трех сыновей и семи дочерей. Первенец, Чарлз, будущий геолог, родился 14 ноября 1797 года в графстве Форфар, в Шотландии, в отцовском имении Киннорди. Вскоре затем отец его арендовал имение Бартлей-Лодж в Нью-Форесте, в Южной Англии, куда и переселился со всей семьей.

На четвертом году жизни Лайель выучился читать: это его первое воспоминание; а на восьмом поступил в школу д-ра Дэвиса в городе Рингвуд – "…великое событие в жизни мальчика! Совершенно новый мир и довольно грубый для того, кто был воспитан в холе и неге!» (Лайель. Автобиография).

Первые впечатления ребенка могли возбудить охоту скорее к бранным, чем к научным подвигам. В то время Европа точно в котле кипела; Наполеон приближался к зениту своей славы, колотил европейских монархов, раздавал и отнимал короны, перетасовывал государства, ослеплял европейское общество блеском своих побед, и напустил такого дурмана, что вся эта эпоха кажется нам какой-то феерией, – грандиозной или бессмысленной, как на чей вкус – но трескучей, с сильными эффектами, с грудами трупов и реками крови. В Англии ожидали нашествия галлов, формировались отряды волонтеров; Лайель-отец воспылал воинским жаром, оставил свои гербарии и принял начальство над отрядом, расположившимся в Рингвуде, на радость школьников. Известие о победе Нельсона при Трафальгаре праздновалось с великой помпой: на холмах вокруг Рингвуда зажглись костры; город осветился иллюминацией; народ толпился на улицах, распевая «Царствуй, Британия!»; волонтеры, исполненные патриотизма и водки, подожгли дом какого-то обывателя, приняв его, вероятно, за французскую крепость, – словом, было очень весело. «Я, помнится, принимал живое участие и в общей радости по случаю великой победы, и в скорби по поводу кончины Нельсона (получившего смертельную рану в Трафальгарской битве)», – рассказывает Лайель в своей автобиографии.

Эти патриотические чувства не оставили глубокого следа в душе ребенка, найдя противовес в других впечатлениях. С раннего детства он полюбил природу – бессознательной, инстинктивной любовью, создавшей из него натуралиста и определившей его карьеру задолго до того, как он сам дал себе отчет в своих стремлениях. Лето он проводил в деревне, на лугах с косарями или в парке, окружавшем усадьбу. «Тут было множество прекрасных старых дубов, которые владелец имения срубал иногда на продажу, за что я всегда злился на него, так как знал наперечет все деревья, большие и маленькие, и очень огорчался, если какого-нибудь недоставало. Каждая группа и каждое отдельное дерево получили от меня особое название. Одна называлась „Рингвуд“, другая – „Солсбери“, третья – „Лондон“ или „Париж“ и так далее. Отдельным деревьям я давал имена цветов; так, одно называлось „Герань“. Мало-помалу эти названия были приняты и другими членами семьи».

Школьные занятия продвигались довольно сносно, хотя отнюдь не блистательно. В Рингвуде Лайель обучался чтению, письму и грамматике, а на девятом году был переведен в школу доктора Радклиффа в Солсбери – модную школу, где сыновья местных тузов обучались латыни. Доктор Радклифф был хороший латинист, строгий, но справедливый педагог и имел несчастие потерять одну за другой четырех жен, за что и получил от своих непочтительных питомцев прозвище «Синяя Борода». Лайель сохранил живое воспоминание о его трости, которая разгуливала по спинам школьников, когда «Синяя Борода» настигал их врасплох во время драки. Много и других подобных воспоминаний сохранилось у него из этого периода: о линейке французского учителя, от которой доставалось преимущественно пальцам, но также и спинам школьников; о битвах подушками в дортуаре; о каверзах, учинявшихся над нелюбимыми учителями, и прочее, и прочее, но мы оставим в стороне эти тревоги и радости школьного бытия, потому что, различаясь в деталях и форме, они носят существенно одинаковый характер во всех странах и у всех народов, представляя лишь отдельные эпизоды великой эпопеи – войны школьников с учителями, еще не нашедшей своего Гомера.

Школа доктора Радклиффа находилась в центре довольно большого города, тогда как прежняя помещалась на окраине маленького захолустного городишки. Вместо обширного луга и реки, в которой можно было купаться, здесь имелся при школе тесный, обнесенный стеною двор; гулять водили раза три в неделю, попарно, по душным и пыльным улицам. «В сравнении с прежней эта школа казалась тюрьмою, в особенности мне, привыкшему к привольной жизни в Нью-Форесте», – вспоминает Лайель.

Латинская грамматика пришлась Лайелю решительно не по вкусу, и в течение двух лет, проведенных в Солсбери, он учился довольно плохо, тем более что в школе доктора Радклиффа не применялось никаких мер, способных возбудить соревнование, а Лайеля, по его собственному сознанию, только самолюбие могло принудить к ученью. «Я всегда чувствовал себя несчастным, когда приходилось сидеть сложа руки, – говорит он, – и в то же время питал отвращение к работе и не мог за нее приняться без принуждения».

Характеристика, как мы сейчас увидим, не совсем справедливая. Живая, любознательная натура мальчика томилась бездействием, но школьная мудрость представляла слишком сухую, непривлекательную пищу. Когда же, на десятом году жизни, он вследствие болезни был взят из школы в деревню, для его любознательности открылось широкое поле, на котором он действовал без всяких понуканий и поощрений. Он пристрастился к собиранию насекомых и определял их по атласу, оказавшемуся в отцовской библиотеке. Занятие это, знакомое большинству детей, но имеющее обыкновенно характер баловства и забавы, превратилось у него в настоящую страсть и сыграло в его воспитании гораздо более благотворную роль, чем латинская грамматика и трость «Синей Бороды». Оно развивало в нем наблюдательность, память, привычку сравнивать и классифицировать, столь важную для натуралиста вообще и для геолога в особенности. В два-три года он сделался истинным натуралистом, сам того не подозревая. «Я мало знал о развитии, еще меньше о внутренней структуре насекомых, но научился различать по внешним признакам несколько сот видов, часто очень мелких, и до сих пор (в 1832 году) помню почти все, так что мог бы отобрать английских бабочек и молей из иностранной коллекции. Не имея пособий, я давал некоторым группам свои имена и впоследствии убедился, что моя классификация соответствует естественным порядкам и семействам».

Он собирал гусениц и куколки и следил за их метаморфозами, ознакомился мало-помалу с жизнью насекомых, убедился, что каждый вид появляется в известное время; иные только однажды, иные дважды в год, иные днем, иные вечером или в различные часы ночи. В особенности заинтересовали его нравы и образ жизни водяных насекомых. «Я просиживал, – говорит он, – целыми утрами на берегу пруда, наблюдая за странными привычками водяных насекомых, кормил их мухами и, если мог, ловил. Я убедился, что каждый пруд населен водяными жуками различной формы и величины и с величайшим интересом следил за их быстрыми движениями, бросал им мух и бабочек и наблюдал, как они поднимаются за добычей, причем некоторые бросают ее при приближении других. Я ловил длинных, похожих на пауков, букашек, быстро скользящих по воде; поплавков, описывающих в воде фигуру 8, гладышей, плавающих на спине, и других и держал их в тазу с водой, в моей спальне, к великому огорчению служанок – в особенности, если вода не отличалась чистотой».